ребят, там сарай горит, что делать?

[goddammittimmy]

Название: Искушение (тупое - пиздец, а что делать?)
Пэйринг и персонажи:Ушиджима Вакатоши/Ойкава Тоору
Рейтинг: NC-17
Жанры: PWP, Любовь/Ненависть
Предупреждения: Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, Underage
Размер: Мини, 5 страниц
Описание: Не жди ничего хорошего от кармы, если успел изрядно ее испортить.

Все еще текст для прекрасной bazarova, которой почему-то это нравится!

читадь на фикбуке

читадь здесь

Они отыг­ра­ли чис­то, как по но­там. За что Ой­ка­ва лю­бил свою ко­ман­ду — так это за то, что они дей­стви­тель­но бо­ролись спло­чен­но. В от­ли­чие от мно­гих дру­гих, где чле­нами бы­ли вы­да­ющи­еся и не очень ин­ди­виду­аль­нос­ти, объ­еди­нен­ные целью по­бедить, сбор­ная А­оба Джо­сай бы­ла ор­га­низ­мом — и каж­дый под­держи­вал дру­гого, ес­ли это тре­бова­лось. Еще он лю­бил ко­ман­ду за то, что каж­дый ее учас­тник об­ла­дал са­мо­ор­га­низа­ци­ей. Тре­нер мог не по­яв­лять­ся в за­ле и не кон­тро­лиро­вать их — вся шко­ла зна­ла, что они по­бедят, и они по­беж­да­ли.

— Не за­дер­жи­вай­ся. — Ива­изу­ми хлоп­нул его ла­донью по пле­чу и вы­шел, ос­та­вив Ой­ка­ву в раз­де­вал­ке од­но­го. Он ле­ниво по­сасы­вал во­ду из бу­тыл­ки и со­вер­шенно не хо­тел ше­велить­ся. В кон­це кон­цов, нес­мотря на сло­ва Ива-ча­на, он был в сво­ей шко­ле, где про­ходил тре­ниро­воч­ный матч — и мог ос­та­вать­ся в ней сколь­ко угод­но. В пос­леднее вре­мя ти­шина бы­ла спа­ситель­ным пло­том, на ко­тором он вып­лы­вал из бу­ри дней — он нас­лаждал­ся ей толь­ко ког­да все ухо­дили, и зал ос­та­вал­ся чис­тым и пус­тым.

Пол­ная ти­шина. Ни од­но­го лиш­не­го зву­ка. Бла­женс­тво.

Мер­ные приб­ли­жа­ющи­еся ша­ги.

Черт по­бери.

— Так, ну-ка по­шел от­сюд… о.

В две­рях сто­ял че­ловек, ко­торо­го он мень­ше все­го хо­тел бы ви­деть. Не толь­ко в сво­ей шко­ле — в сво­ей жиз­ни.

Пос­ле то­го слу­чая, ког­да Ой­ка­ва зас­нял ком­про­мат с Ушид­жи­мой, прош­ло нес­коль­ко ме­сяцев. В пер­вые дни он опа­сал­ся каж­до­го шо­роха — за ним мог скры­вать­ся этот двух­метро­вый ис­ту­кан, ве­ликий ас ака­демии Ши­рато­риза­ва, же­ла­ющий рас­пла­ты. Но вре­мя шло, ник­то не при­ходил, не на­падал с пер­цо­вым бал­лончи­ком из-за уг­ла, не при­сылал чер­ных ме­ток, не ри­совал на две­ри его до­ма крес­ты. Ой­ка­ва ус­пел ус­по­ко­ить­ся и уго­ворил се­бя, что Ва­като­ши ни­чего не по­нял. На­вер­ное, ему моз­гов хва­тало толь­ко что­бы мяч по по­лю го­нять и за­бивать, как пуш­ка, не боль­ше. То­ору рас­сла­бил­ся — и вот, единс­твен­ная при­чина, по ко­торой он не мог наз­вать свою жизнь счас­тли­вой, смот­ре­ла на не­го из-под гус­тых бро­вей. А как смот­ре­ла? С не­навистью ли? Мо­жет, с оби­дой и през­ре­ни­ем?

По гла­зам Ушид­жи­мы ни­чего нель­зя бы­ло по­нять. Он прос­то смот­рел — как на силь­ную, дос­той­ную до­бычу, а не как на рав­но­го про­тив­ни­ка. Смот­рел и мол­чал, как Ой­ка­ва, зас­нявший его на ви­део.

— Ну и? — прер­вал ти­шину он, опус­тив бу­тыл­ку с во­дой. — Дол­го еще на ме­ня смот­реть бу­дешь, Уши­вака?

Ой­ка­ва не знал, по­чему ему всег­да уда­валось про­воци­ровать лю­дей. С од­ной сто­роны, он от­лично раз­би­рал­ся в эмо­ци­ях, мог бес­ко­неч­но ко­пать­ся в чу­жих чувс­твах и иг­рать на них то, что ему бы­ло вы­год­но. Он всег­да знал, что на­до ска­зать де­вуш­ке, пе­ред ко­торой про­винил­ся, что­бы та не дер­жа­ла на не­го зла, и всег­да знал, как нуж­но пос­ту­пить, что­бы мо­мен­таль­но стать вра­гом но­мер один. Ива-чан как-то раз наз­вал его иде­аль­ным ма­нипу­лято­ром — Ой­ка­ва за­ливал­ся крас­кой, ма­хал ру­ками и кри­чал, что это все не про не­го, но в глу­бине ду­ши по­нимал — еще как про не­го. Луч­ший друг всег­да смот­рел сквозь не­го и по ка­ким-то не­ведо­мым при­чинам про­дол­жал об­щать­ся.

— То, что ты снял, — на­чал из­да­лека Ушид­жи­ма, но это­го хва­тило, что­бы То­ору весь по­доб­рался, как ди­кая кош­ка пе­ред прыж­ком, — за­чем те­бе это?

Ой­ка­ва не­доб­ро ух­мыль­нул­ся.

— Что­бы в один прек­расный день раз­ру­шить миф о не­побе­димом Ушид­жи­ме Ва­като­ши, ко­торый, ока­зыва­ет­ся, лю­битель фап­нуть пос­ле мат­ча. Ты ведь по­том этой ру­кой с друзь­ями здо­рова­ешь­ся…

Дверь зак­ры­лась. Ушид­жи­ма ка­ким-то не­пос­ти­жимым об­ра­зом за од­ну се­кун­ду — так Ой­ка­ве, впро­чем, по­каза­лось, — пе­ресек рас­сто­яние меж­ду ни­ми и схва­тил его за во­рот фут­болки. То­ору это не ос­та­нови­ло — его столь­ко раз вот так вы­зыва­ли на по­еди­нок храб­рые пар­ни за то, что их де­вуш­ки на не­го заг­ля­дыва­лись…

— Ска­жи, а о чем ты ду­ма­ешь, ког­да де­ла­ешь это? Вот так — ни жур­на­ла, ни пор­но-сай­та, ни­чего! Мо­жет…

— О те­бе, — от­ве­тил, как при­печа­тал.

— Че­го?

Пер­вый зво­ночек ти­хонь­ко и жа­лоб­но звяк­нул. Ой­ка­ва по­пытал­ся отод­ви­нуть­ся, но уже не смог — ба­наль­но не ус­пел: его ли­цо ока­залось вжа­тым в пол, он боль­но стук­нулся под­бо­род­ком и боль­ше не ше­велил­ся. Ушид­жи­ма был силь­нее его — и сей­час от­лично это до­казал.

— Да как те­бе во­об­ще та­кое в го­лову мог­ло прий­ти, из­вра­щенец?!

Ой­ка­ва бо­ял­ся. В ка­кой-то мо­мент у не­го да­же зат­ряслись ко­лени. По­нять, что имен­но его так ис­пу­гало, он не мог — прос­то бо­ял­ся и все. То ли чу­жой ата­ки, то ли сом­ни­тель­ной пер­спек­ти­вы быть из­на­сило­ван­ным, то ли не­об­хо­димос­ти сроч­но за­щищать­ся. Ушид­жи­ма был здо­ровен­ным бы­ком — та­кую сво­лочь при всем же­лании че­рез пле­чо не бро­сишь, как ме­шок с му­сором. Опыт драк с Ива-ча­ном то­же не по­мог бы — они, по край­ней ме­ре, бы­ли в од­ной ве­совой ка­тего­рии.

Это бы­ло очень стран­ное чувс­тво — бо­ять­ся за них обо­их. Он ощу­щал, что на­ходил­ся на ка­кой-то гра­ни, пе­рес­ту­пить ко­торую оз­на­чало нем­но­го сой­ти с ума, и по­это­му опа­сал­ся не толь­ко дей­ствий Ушид­жи­мы, но и сво­ей ре­ак­ции на них. Бы­ло слож­но умес­тить в один миг осоз­на­ние, что Ва­като­ши, ес­ли что, та­кой же прос­той смер­тный, как и он сам, и от встре­чи вис­ка с ос­трым уг­лом мог мо­мен­таль­но уме­реть. Что ху­же — стать не­воль­ным убий­цей или жер­твой?

Ва­като­ши нап­ря­жен­но ды­шал, скло­нив­шись над ним, как де­ва над пру­дом с ры­же-бе­лыми кар­па­ми. Как са­мо­убий­ца, по­вис­ший на мос­ту. Как смерть над ста­риком. Ой­ка­ва не мог выб­рать нуж­ное срав­не­ние — прос­то хо­тел выб­рать­ся из-под чу­жой ту­ши и, под­жав хвост, по­зор­но сбе­жать. А по­том на­писать на су­мас­шедше­го за­яв­ле­ние в по­лицию — и пусть с ним раз­би­ра­ют­ся уже там! Та­кие же ту­помоз­глые ам­ба­лы, как он сам, или... еще ам­баль­нее!

Ушид­жи­ма, не те­ряя вре­мени, пе­ревер­нул его на жи­вот и зат­кнул ру­кой рот — Ой­ка­ва все рав­но сдав­ленно за­вопил. За­тем он сдер­нул шор­ты, доб­рался до ко­жи — влаж­ной от по­та, неп­ри­ят­но сколь­зкой, еще хра­нящей теп­ло не­дав­ней иг­ры. Шлеп­нул по зад­ни­це — звук чуть ли не эхом про­шел­ся по ком­на­те.

Ой­ка­ва сно­ва ощу­тил се­бя ге­ро­ем де­шево­го хен­тая. По­чему все, что ка­салось сек­са в его лич­ной жиз­ни, так на­поми­нало сю­жет ман­ги ка­кого-ни­будь по­вер­ну­того го­ловой ав­то­ра? Спа­сибо, что изо рта Ушид­жи­мы еще не от­росли мер­зкие щу­паль­ца, ис­то­ча­ющие лит­ры сли­зи — тог­да бы он точ­но хлоп­нулся в об­мо­рок, что­бы да­же ми­молет­но не учас­тво­вать в собс­твен­ном из­на­сило­вании.

Как ге­рой та­кой ман­ги, он дол­жен был про­дол­жить глу­по соп­ро­тив­лять­ся, при­читать, бес­смыс­ленно кри­чать «нет» и «не на­до»... не­уже­ли ко­го-то и вправ­ду за­води­ла та­кая хрень?

Он ста­рал­ся не ду­мать о том, что с ним про­ис­хо­дило, что­бы не за­пани­ковать окон­ча­тель­но. Ушид­жи­ма хо­рошо дал по­нять, что бить­ся, кри­чать, звать на по­мощь бы­ло бес­по­лез­но, хо­тя глас здра­вого ума буб­нил на ухо об­ратное. Сер­дце ко­лоти­лось, то под­пры­гивая до гор­ла, то па­дая в жи­вот. Ой­ка­ва То­ору тер­петь не мог быть жер­твой. Он по­обе­щал се­бе, что боль­ше ни­ког­да не зап­ла­чет из-за Ва­като­ши — и ни­ког­да ему не про­иг­ра­ет. И ес­ли со вто­рым у не­го не по­луча­лось, то сей­час, на гра­ни то­го, что­бы быть из­на­сило­ван­ным, Ой­ка­ва с ми­молет­ным удов­летво­рени­ем знал — его гла­за су­хи и по ще­кам ни­чего не тек­ло.

Хо­рошо, что он был нас­то­ящим, а не на­рисо­ван­ным. Он си­лой во­ли — ни­чего дру­гого ему уже не ос­та­валось — зас­та­вил се­бя ус­по­ко­ить­ся. Во-пер­вых, что­бы Ушид­жи­ме что-то уда­лось, он дол­жен быть воз­бужден. Во-вто­рых, ес­ли пра­виль­но сжать­ся, то он не смо­жет про­ник­нуть, а там уже и от­бить­ся мож­но. В-треть­их...

Ва­като­ши сколь­знул су­хим паль­цем внутрь. Еба­ная же тварь! Боль­но, но не так, чтоб сов­сем — Ой­ка­ве уда­лось удер­жать­ся от но­вого прис­ту­па ора. Сей­час он иг­рал, как буд­то сто­ял за даль­ней ли­ни­ей с мя­чом — один, без ко­ман­ды. Ник­то не по­может, кро­ме те­бя са­мого. Страх заг­нанно­го зве­ря был, ока­зыва­ет­ся, кис­лым и без­на­деж­ным на вкус, как сгнив­ший ли­мон.

Спер­ва у не­го ни­чего не по­луча­лось, но каж­дое ста­рание, как пра­вило, со вре­менем воз­награж­да­лось. Нес­мотря на то, что Ушид­жи­ма креп­ко при­жал его к по­лу, ру­ки он ос­та­вил сво­бод­ны­ми. Дей­ство­вать как-то у се­бя за спи­ной бы­ло не­удоб­но, но ведь ник­то и не обе­щал, что бу­дет лег­ко? Он, сжав зу­бы, дож­дался, по­ка Ва­като­ши на­валит­ся свер­ху — в это вре­мя шел тре­тий па­лец, все пек­ло, жгло и бы­ло ужас­но, как бо­бы нат­то — и тог­да рез­ким уда­ром лок­тя всле­пую вре­зал ту­да, где дол­жно бы­ло на­ходить­ся чу­жое ли­цо. Он ощу­тил ко­жей соп­ри­кос­но­вение — и, боль­ше не меш­кая, на­нес еще нес­коль­ко точ­ных уда­ров, буд­то пы­тал­ся лок­тем вбить гвоздь в бе­тон­ную сте­ну. Теп­лые кап­ли кро­ви ос­та­лись на ру­ке, но это уже бы­ло не­важ­но — он сло­мал Ушид­жи­ме нос, он выр­вался из зах­ва­та и от­полз, он был поч­ти сво­боден. Под­няв се­бя еще од­ним рыв­ком си­лы во­ли — ко­лени все еще пре­датель­ски тряс­лись, — То­ору с раз­ма­ха сно­ва уда­рил Ва­като­ши по ли­цу, но те­перь нос­ком но­ги. Три­умф, зло­ба, сла­бость, ис­пуг и ад­ре­налин — ужас­ный кок­тей­ль, но Ушид­жи­ме дол­жно бы­ло, прос­то обя­зано быть ху­же.

— Ну че­го? — спро­сил он дро­жащим го­лосом, но с уг­ро­зой, в го­рячем за­пале. — Нат­ра­хал­ся, сво­лочь?

Он не пре­пятс­тво­вал то­му, что­бы Ушид­жи­ма мог под­нять­ся. Тот зак­ры­вал ру­ками ли­цо и не из­да­вал ни зву­ка, кро­ме тя­жело­го ды­хания и ти­хого хлю­панья но­сом. Все бы­ло в кро­ви, буд­то Ой­ка­ва ему не нос сло­мал и, воз­можно, вы­бил ниж­ний зуб, а скальп ног­тя­ми сни­мал. Он ви­дел, что Ва­като­ши боль­но — тот, впро­чем, и не скры­вал, про­дол­жая мол­чать. Ой­ка­ва на­тянул ду­рац­кие шор­ты с бель­ем об­ратно, пос­ле че­го они оба за­мети­ли то, что для од­но­го бы­ло оче­вид­ным, а для дру­гого — но­вой при­чиной для шо­ка.

Прос­то ад­ре­налин так дей­ство­вал, ска­зал се­бе То­ору, на вся­кий слу­чай от­хо­дя к сте­не. Ад­ре­налин, все он, пад­ла...

— У те­бя сто­ит, — кон­ста­тиро­вал Ушид­жи­ма. Ес­ли кто-то тут и вби­вал гвоз­ди, то де­лал это яв­но не Ой­ка­ва. Они вго­нялись по са­мую шляп­ку в его тре­пет­ное, не при­вык­шее к от­кры­тому на­силию, сер­дце. Он не мог по­верить в про­ис­хо­дящее, по­тому что не чувс­тво­вал ни­чего, кро­ме го­рячих ку­лаков и на­лип­шей на ко­жу кро­ви — а уж воз­буждать­ся при ви­де раз­би­той ро­жи Уши­ваки не со­бирал­ся точ­но.

А вот. У не­го сто­ял, за­ин­те­ресо­ван­но при­под­няв го­лов­ку, и да­же ког­да Ой­ка­ве уда­лось за­пих­нуть член в тес­ные тру­сы, эрек­ция не спа­ла.

«Сей­час бу­дет дра­ма», — ска­зал он се­бе, рас­те­рян­но гля­дя вниз. Ушид­жи­ма сде­лал па­ру ша­гов навс­тре­чу, но То­ору тут же сре­аги­ровал на дви­жение — схва­тил­ся за по­лупус­тую бу­тыл­ку с во­дой и за­мах­нулся. Ва­като­ши ос­та­новил­ся.

— А у те­бя, тварь та­кая, не сто­ит, — за­од­но про­резю­миро­вал Ой­ка­ва. Ну и чем он его на­сило­вать со­бирал­ся? Че­рен­ком от ло­паты? Ма­лень­кий ги­гант, блядь, в об­ласти сек­са. Уб­лю­док и из­вра­щенец!

Глав­ное — не приз­на­вать­ся се­бе, что в этот мо­мент ста­ло обид­но. Как ру­ками лезть, зна­чит... паль­ца­ми, по­нима­ешь ли...

— Я те­бя не­нави­жу, — ска­зал Ой­ка­ва ти­хо и очень спо­кой­но. — Нет, прав­да не­нави­жу.

И со­бирал­ся отом­стить за все, что он се­год­ня ощу­тил.

Ушид­жи­ма Ва­като­ши был боль­шой, как шкаф, па­дал он с уг­рю­мым, осуж­да­ющим гро­хотом и, ка­залось, со­вер­шенно не умел драть­ся, имея та­кие ла­пищи и об­ла­дая си­лой трех-че­тырех сред­неста­тис­ти­чес­ких япон­цев. Во вся­ком слу­чае, ког­да Ой­ка­ва, ощу­тив но­вый при­лив ад­ре­нали­на и дви­га­ясь уже на нем, как ло­комо­тив на топ­ли­ве, под­сек его под ко­леня­ми, упал он пос­лушно и не соп­ро­тив­ля­ясь. Нос ис­кри­вил­ся и буд­то бы рас­плю­щил­ся, раз­дулся — кар­тошка, а не нос. Для То­ору Ушид­жи­ма выг­ля­дел сей­час кра­сивее обыч­но­го — осо­бен­но с осоз­на­ни­ем то­го, что ему не уда­лось взять его си­лой и то­го, что эти трав­мы он на­нес ему сам. Его ла­донь плот­но лег­ла на чу­жой за­тылок, по­тяну­ла за ко­рот­кие пря­ди, пы­та­ясь на­тянуть их на паль­цы — не уда­лось, во­лосы то и де­ло прос­каль­зы­вали ми­мо. Тог­да он прос­то, дер­жа чу­жую го­лову, как мяч, ут­кнул ли­цо Ва­като­ши в свой жи­вот, зас­тавляя еще нем­но­го сог­нуть­ся.

Лад­но, вид это­го ис­по­лина на ко­ленях его дей­стви­тель­но за­водил. Вот паль­цы в зад­ни­це — ни кап­ли, чес­тное сло­во.

Ушид­жи­ма буд­то знал, что даль­ше бу­дет, и за­ранее при­от­крыл рот. Как по­нял Ой­ка­ва силь­но поз­же, уже до­ма, в оран­же­вом пле­де от тре­вож­ности — ему прос­то не­чем ды­шать бы­ло, нос-то кровью за­бил­ся. А тог­да он ре­шил, что Ва­като­ши та­ким об­ра­зом приз­нал его власть над со­бой, пре­вос­ходс­тво и со­вер­шенс­тво на пло­щад­ке, да и во­об­ще чуть ли не в доб­ро­воль­ное рабс­тво ему от­дался. В том пле­нитель­ном «тог­да» он во­об­ще мно­го че­го ре­шил... от­са­сывал Ушид­жи­ма пло­хо и не­уме­ло, то и де­ло от­ры­ва­ясь от про­цес­са, что­бы глот­нуть воз­ду­ха, но все это бы­ло не­важ­но. Ой­ка­ва все рав­но кон­чил ему на ли­цо, сод­рогнув­шись так, что ед­ва на но­гах ус­то­ял — и сфо­тог­ра­фиро­вал в та­ком ви­де, ко­неч­но.

— Ты псих, — ска­зал Ушид­жи­ма на про­щание. У Ой­ка­вы уже не ос­та­лось сил злить­ся — а то бы, ко­неч­но, взбе­сил­ся, что да­же в та­кой мо­мент го­лос это­го уро­да был та­ким же не эмо­ци­ональ­ным, буд­то меж­ду ни­ми ни­чего не слу­чилось.

— Ты то­же, — ус­та­ло ска­зал он, от­ве­дя взгляд. От се­бя ста­нови­лось мер­зко, по­это­му он пос­пе­шил ре­тиро­вать­ся, ос­та­вив Уши­ваку в оди­ночес­тве. Пе­ред тем, как де­монс­тра­тив­но хлоп­нуть дверью, он уви­дел, как го­лова Ва­като­ши скло­нилась. Пос­лы­шал­ся звук рас­сте­гива­емой ши­рин­ки.

До­ма он на­писал ему: «Я те­бя не не­нави­жу». Поч­ти не­замед­ли­тель­но при­шел от­вет: «Ок». И пе­ред тем, как по­пытать­ся раз­бить мо­биль­ник о сте­ну, Ой­ка­ва уви­дел еще од­но со­об­ще­ние, от ко­торо­го его ли­цо вы­тяну­лось, а мысль о том, что­бы стать хик­ки, по­каза­лась не та­кой уж пло­хой…

обзорщику:

<a href="http://goddammittimmy.diary.ru/p217042981.htm">«Искушение»</a> (Ушиджима/Ойкава, NC-17, изнасилование) от [L]Landavi[/L]