ни одной зазубрины на лице прямом
Соскочивший с дороги, упавший на полном ходу,
Всё для драки готово, с землёю спиною к спине,
Я смотрел на настигшее время и в смертном бреду
Прошептал твоё имя, и мир обратился во мне.
Что-то было, не помню ещё, их глаза-голоса
Чьи-то рвали дома, кто-то вешал и бил фонари,
Над Москвою горели непроданные небеса,
Мы смотрели на них, задыхаясь от этой зари.
Так тревожно любить — ворожили на мне не дыша
Твои лица и пальцы, врачи раздевали грехи.
В этой длинной стране дураки умирают спеша,
Чтобы, снова родившись, писать неземные стихи.
Я пронёс твоё имя, назвал берега всех дорог
Верным словом Любовь, с запятыми — прощай и прости.
На стальных облаках косит прошлое ревностный Бог,
Подрезая людей, чтоб они продолжали расти.
Всё для драки готово, с землёю спиною к спине,
Я смотрел на настигшее время и в смертном бреду
Прошептал твоё имя, и мир обратился во мне.
Что-то было, не помню ещё, их глаза-голоса
Чьи-то рвали дома, кто-то вешал и бил фонари,
Над Москвою горели непроданные небеса,
Мы смотрели на них, задыхаясь от этой зари.
Так тревожно любить — ворожили на мне не дыша
Твои лица и пальцы, врачи раздевали грехи.
В этой длинной стране дураки умирают спеша,
Чтобы, снова родившись, писать неземные стихи.
Я пронёс твоё имя, назвал берега всех дорог
Верным словом Любовь, с запятыми — прощай и прости.
На стальных облаках косит прошлое ревностный Бог,
Подрезая людей, чтоб они продолжали расти.
Таки Шевчук.