ни одной зазубрины на лице прямом
Бабушка сильно заболела: будучи махровым жукавым, она дотерпела свой остеохондроз до состояния "не могу пошевелиться без плача" буквально. Вся пенсия уходит на поддержание здоровья, поскольку умные доктора выписали ей дохера лекарств, кроме нормального обезболивающего (планирую купить ей баночку кетонала и привезти). Оно и понятно: человеку за 60, и 45 лет своей жизни она провела в работе, стоя с поднятыми руками, которые теперь и пытаются отвалиться.
Суть в другом. Суть в том, что живущая через подъезд мать не делает н и ч е г о, чтобы хоть как-то ей помочь, кроме как в туалет сводить. Братья - то же самое, в особенности младший пидорас. При этом они постоянно жалуются, что бабушка приходит к ним домой и, ОБОЖЕ КАК ОНА МОГЛА, ест, при том, что мать уже хуй знает сколько ничего не готовит и все кулинарные заботы лежат на Аймане. Относительно недавно Айман спорол изумительную вещь: если бы я больше позволял матери влиять на мою жизнь, то она бы, О ЧУДО, мне помогала.
Я не знаю какими словами выразить всю степень своего негодования, кроме как "ярость ебаная". С бабушкой у меня все еще тяжелые и натянутые отношения, причем натянутые на мои компромиссы и ее зародыши толерантности, но такую безответность со стороны тех, кому она всю жизнь помогала, она не заслужила. Я помню, когда братья были еще мелкие, и мать занималась только ими (мудак, который не умел пользоваться презервативами и вовремя высовывать, конечно, был либо у себя в Иордании, либо у очередной бляди), бабушка готовила есть на всю семью из пяти человек плюс дядя постоянно приезжал подожрать, поэтому даже из шести. Я помню эти бездонные кастрюли борща, пюре с котлетами, винегрет, выпечку. Почему они этого не помнят - непонятно, хотя казалось бы, не так уж давно это было.
Может, это какое-то очередное проявление запоздалого юношеского максимализма, но мне все больше хочется плюнуть матери в лицо. Ее гордость в том, что она, красавица, потратила на меня всю молодость - ох вейт, я же с трех лет жил у бабушки, але? - и что "в твоем возрасте ты у меня уже маленькая на руках была", постоянно используется для упрека в мою сторону. Я могу понять, почему она так относится ко мне: это я ее нахуй послал, это я не захотел жить с ней "одной семьей", это я правдами и неправдами отбивался от постоянных поездок в Иорданию. Кстати о них: я помню, сука, как я болел астмой в 5 лет, самый-самый разгар, я помню лекарства, от которых все болело, но ярче всего я помню цыганские сумки - дешевые, тонкие, клетчатые такие - и бабушку, которая могла не только в одиночку содержать больного мелкого ребенка, но и слать плачущей в трубку матери продукты. Я помню пакеты с одеждой, майонезом и кетчупом, с посудой и одеялом, заправленные в эти сумки. Мать летала туда максимум на полгода, зато слез было - не утереться. При этом же всем бабушка не только работала, но и сидела с задыхающимся мной по ночам, потому что приступы схватывали именно ночью, и учила меня читать. Человеку за 50, а с шести утра надо ебашить на работу на весь день, когда на плечах мелкий ипохондрик, которого даже оставить не с кем - и который за весь день, между прочим, еще жрать хочет периодически. А ночью - сидеть с букварем и небулайзером, который стоил тогда оверохуительных денег. Что за все это время сделала мать? Приехала с новыми личинками и устроила бабушке разгромный скандал с проклятиями, потому что наступило время вести меня в школу, и если бабушка хотела оставить меня на домашнем обучении, то мать орала и топала ногами о том, что я абсолютно здоров, это все просто гиперопека, которую мне внушили. Полезненько.
Да, бабушка имеет на все странное представление, но это она меня вырастила, это ее я долгое время называл матерью, это она покупала открытки и подписывала их именами родителей, а потом как будто бы шла за ними к почтовому ящику, ведь хуя с два родители были дома в праздники и дни рождения, когда они еще имели для меня значение. И такой собачьей старости она не заслужила.
В следующий раз, когда у меня спросят, почему Айман Абдаллах - мой брат, ведь у нас совсем разные фамилии и у меня русское имя, я скажу, что мы сводные. Я нихуя не хочу иметь общего с сукой, которая бросает собственную старую мать, при этом в каждом месте выкрикивая, какая охуительная мама она сама.
Суть в другом. Суть в том, что живущая через подъезд мать не делает н и ч е г о, чтобы хоть как-то ей помочь, кроме как в туалет сводить. Братья - то же самое, в особенности младший пидорас. При этом они постоянно жалуются, что бабушка приходит к ним домой и, ОБОЖЕ КАК ОНА МОГЛА, ест, при том, что мать уже хуй знает сколько ничего не готовит и все кулинарные заботы лежат на Аймане. Относительно недавно Айман спорол изумительную вещь: если бы я больше позволял матери влиять на мою жизнь, то она бы, О ЧУДО, мне помогала.
Я не знаю какими словами выразить всю степень своего негодования, кроме как "ярость ебаная". С бабушкой у меня все еще тяжелые и натянутые отношения, причем натянутые на мои компромиссы и ее зародыши толерантности, но такую безответность со стороны тех, кому она всю жизнь помогала, она не заслужила. Я помню, когда братья были еще мелкие, и мать занималась только ими (мудак, который не умел пользоваться презервативами и вовремя высовывать, конечно, был либо у себя в Иордании, либо у очередной бляди), бабушка готовила есть на всю семью из пяти человек плюс дядя постоянно приезжал подожрать, поэтому даже из шести. Я помню эти бездонные кастрюли борща, пюре с котлетами, винегрет, выпечку. Почему они этого не помнят - непонятно, хотя казалось бы, не так уж давно это было.
Может, это какое-то очередное проявление запоздалого юношеского максимализма, но мне все больше хочется плюнуть матери в лицо. Ее гордость в том, что она, красавица, потратила на меня всю молодость - ох вейт, я же с трех лет жил у бабушки, але? - и что "в твоем возрасте ты у меня уже маленькая на руках была", постоянно используется для упрека в мою сторону. Я могу понять, почему она так относится ко мне: это я ее нахуй послал, это я не захотел жить с ней "одной семьей", это я правдами и неправдами отбивался от постоянных поездок в Иорданию. Кстати о них: я помню, сука, как я болел астмой в 5 лет, самый-самый разгар, я помню лекарства, от которых все болело, но ярче всего я помню цыганские сумки - дешевые, тонкие, клетчатые такие - и бабушку, которая могла не только в одиночку содержать больного мелкого ребенка, но и слать плачущей в трубку матери продукты. Я помню пакеты с одеждой, майонезом и кетчупом, с посудой и одеялом, заправленные в эти сумки. Мать летала туда максимум на полгода, зато слез было - не утереться. При этом же всем бабушка не только работала, но и сидела с задыхающимся мной по ночам, потому что приступы схватывали именно ночью, и учила меня читать. Человеку за 50, а с шести утра надо ебашить на работу на весь день, когда на плечах мелкий ипохондрик, которого даже оставить не с кем - и который за весь день, между прочим, еще жрать хочет периодически. А ночью - сидеть с букварем и небулайзером, который стоил тогда оверохуительных денег. Что за все это время сделала мать? Приехала с новыми личинками и устроила бабушке разгромный скандал с проклятиями, потому что наступило время вести меня в школу, и если бабушка хотела оставить меня на домашнем обучении, то мать орала и топала ногами о том, что я абсолютно здоров, это все просто гиперопека, которую мне внушили. Полезненько.
Да, бабушка имеет на все странное представление, но это она меня вырастила, это ее я долгое время называл матерью, это она покупала открытки и подписывала их именами родителей, а потом как будто бы шла за ними к почтовому ящику, ведь хуя с два родители были дома в праздники и дни рождения, когда они еще имели для меня значение. И такой собачьей старости она не заслужила.
В следующий раз, когда у меня спросят, почему Айман Абдаллах - мой брат, ведь у нас совсем разные фамилии и у меня русское имя, я скажу, что мы сводные. Я нихуя не хочу иметь общего с сукой, которая бросает собственную старую мать, при этом в каждом месте выкрикивая, какая охуительная мама она сама.